Эдгар Берроуз - Красный Ястреб [The Red Hawk]

Опустив поводья мы позволили нашим лошадям мчаться с большей скоростью, чем позволяла темнота и заполненный путь, но мы проскакали больше мили, когда я перешел на более спокойный бег. Ор-тис натянул поводья рядом.

— Я не надеялся это сделать, Джулиан, — сказал он, — хотя вот — мы скачем свободно, как любой человек в этой стране.

— Но мы до сих пор находимся под угрозой мясника, — ответил я. — Слушай! Они гонятся за нами по пятам. — Стук копыт наших преследователей раздавался все громче и громче. Мы снова пришпорили лошадей и наконец добрались до места, где рухнувшая стена перегородила дорогу.

— Мясник бы меня побрал! — закричал Ор-тис, — я забыл, что этот путь блокирован. Мы должны были повернуть на юг или север на последнем перекрестке. Поехали, нам придется ехать быстро, если мы хотим достигнуть его раньше их.

Повернув, мы погнали наших скакунов назад по дороге, которой только что проезжали. Это было небольшое расстояние, но наша ситуация выглядела не лучшим образом, потому что даже в темноте, преследующие нас калкары были видны, так близко они были. И еще вопрос, кто первым доберется до перекрестка.

— Ты поворачивай на юг, — крикнул я Ор-тису, — а я — на север. Таким образом хоть один из нас сможет сбежать.

— Отлично! — согласился он. — Их слишком много, чтобы мы могли остановиться и сразиться с ними.

Он был прав — дорога была просто забита ими, и мы слышали, как приближаются остальные. Я придерживался левой стороны дороги, а Ор-тис — правой. Мы достигли перекрестка меньше чем за секунду до авангарда погони.

Я нырнул в темноту новой дороги, а за мной калкары. Я заставлял Красную Молнию напрячь все силы и знал, что он не подведет. Безумная скачка в черноте ночи, через чужой путь с такой скоростью, но это была моя единственная надежда.

Мой жеребец быстро оторвался от жалких полуголодных кляч моих преследователей. На первом же пересечении я снова повернул на запад, и хотя здесь мне пришлось перейти на шаг, чтобы подняться по холму, но, к счастью, добираться до верха было несложно. После этого путь шел в основном вниз.

Строения древних стали встречаться все реже и реже по мере продвижения вперед, и через час совершенно исчезли. Но дорога была отлично размечена и после короткого, единственного поворота на юг, мы продолжали двигаться на запад по опускающейся местности почти по прямой.

Я снизил скорость, чтобы поберечь силу Красной Молнии. Погони не было слышно, и я перешел на шаг, рысцу, которой Красная Молния мог двигаться часами, не уставая. Я не имел ни малейшего представления, куда вела эта дорога, и в то время я даже не знал наверняка, что она ведет на запад, потому что небо было покрыто тучами, хотя я думал, что еду действительно на запад. Моей первой мыслью было оторваться как можно дальше от лагеря калкаров и с первыми лучами восхода повернуть к холмам и затем пробираться на север и восток, в надежде соединиться со своими людьми.

Пока я ехал через местность, которая все понижалась, часа три. Поднялся холодный ветер и обдувал мое лицо. Это была странная прохлада и запах, который был мне не знаком. Я устал после своих долгих трудов, недосыпания и отсутствия воды и пищи, но странное дело, этот бриз наполнял меня новой силой и жизнью.

Стало очень темно, хотя я знал, что рассвет скоро. Я удивлялся, как Красная Молния находит путь в такой темноте. Эта мысль крепко засела у меня в голове, когда он внезапно остановился.

Я ничего не видел, но понимал, что Красная Молния имеет вескую причину для своих действий. Я прислушался, и до моих ушей долетел странный, повторяющийся звук — глухой рокот, которого я никогда не слышал. Что это может быть?

Я слез с коня, чтобы дать отдохнуть моему скакуну, пока я прислушивался и искал объяснения этому монотонному повторяющемуся звуку. И решил подождать рассвета, прежде чем продолжать путь. Намотав поводья на руку, я лег, зная, что при приближении опасности Красная Молния предупредит меня. Через минуту я заснул.

Как долго я спал — не знаю, наверное — часы, но когда я проснулся, стоял день и первая вещь, которая проникла в мое сознание — был глухой монотонный гул, мерный, мерный, мерный, который так быстро убаюкал меня.

Разве можно забыть сцену, появившуюся перед моим изумленным вздором, когда я поднялся на ноги. Передо мной был был утес, обрывающийся у самых ног, у края которого Красная Молния остановился предыдущей ночью, а ниже, насколько хватало глаз, была вода — бесполезная трата воды, разливающейся вокруг — море! Наконец-то Джулиан увидел его.

Оно накатывалось на песок передо мной, шумя, грохоча, шипя. Оно откатывалось назад, неустанно, неутомимо; жуткое и убаюкивающее — жуткое в своей бесконечной загадочности, убаюкивающее своим неустанным ритмом.

Я смотрел на него — цель четырехсотлетних усилий — и оно придало мне новые силы и желание привести сюда своих людей. Сюда, где оно лежит и лежало всегда, неизменяющееся, неизменное.

Вдоль береговой линии, спускаясь с обеих сторон от отдаленных холмов, был небольшой спуск между утесами, который мог быть делом древних человеческих рук, но больше следов присутствия человека не было видно. Накатывающиеся волны бились о песок; больше ничего не было слышно.

Справа от меня старя дорога вела в глубокий каньон, заканчивающийся в заливе. Я вскочил на Красную Молнию и последовал по полуобвалившемуся пути древних, вниз, мимо гигантских дубов и сикомор, к заливу. Я хотел окунуться в прохладную воду и утолить жажду.

Красная Молния тоже, видимо, страдал от жажды, но огромные перекатывающиеся волны пугали его, и с большим трудом я заставил его подойти к краю воды; но тренировка и воля оказались сильнее страха. Наконец он подошел по песку к самой воде, и она залила ему бабки. Затем я спрыгнул с него и растянулся во всю длину на берегу. Когда подкатила следующая волна, я погрузил в нее свое лицо и сделал глубокий глоток.

Его оказалось достаточно. Кашляя, плюясь и чихая я вскочил на ноги. Какая отрава кипела в этом адском котле? Я никогда не чувствовал себя таким больным. Никогда в своей жизни я не испытывал ничего подобного.

Я думал, что умираю, и в агонии увидел, как Красная Молния тянет свою шелковистую морду к предательской жидкости.

Красная Молния сделал один глоток, как и я, и, заржав, вылетел из предательского бассейна. Мгновение он стоял с широко раскрытыми глазами, уставившись на воду, в его глазах было удивление.

Затем он задрожал, его ноги подкосились, и он принялся кататься туда-сюда. Он умирал — мы вместе умирали у самой цели, которой достигли после четырехсот лет битв и страданий.